«Я проработал в ICL практически половину жизни и очень благодарен этому периоду»
— Айдар Фаилевич, до Innostage вы долгое время занимали руководящую должность в другой татарстанской IT-компании — ICL. Как вы пришли к решению об уходе и основании собственного проекта?
— Часть команды Innostage - это выходцы из ICL, где я проработал практически половину своей сознательной жизни. Я очень благодарен этому периоду. В целом по прошествии девяти месяцев с момента запуска нового проекта, я понимаю, что этот шаг был правильным.
В ICL мы находились в составе хозрасчетного подразделения, а сейчас нас можно назвать группой самостоятельных хозяйствующих субъектов. Для нас открылись перспективы, связанные с партнерскими отношениями, — как с друзьями-конкурентами, так и с компаниями-заказчиками.
Мир меняется, надо быть более гибким, более изменчивым. В нашей новой реинкарнации мы хотим максимально соответствовать этим веяниям.
— Над чем именно работает ваша компания? Общие направления работы известны — интересны проекты, которыми вы сейчас заняты.
— Наша бизнес-модель складывается из трех основных векторов. Первое — проектный бизнес. Это то, с чем мы умеем работать, то, чего рынок от нас ждет. Вторая большая история — это собственные продукты. Здесь мы делаем ставку, как на рынок информационной безопасности, так и на рынок нестандартных задач. По этой причине в составе нашей группы компаний есть лаборатория математического моделирования.
Мир меняется, надо быть более гибким, более изменчивым. В нашей новой реинкарнации мы хотим максимально соответствовать этим веяниям
— Эта лаборатория занималась статистикой по ковиду?
— Все верно. Кроме того, решения этой лаборатории активно используются в рамках Ситуационного центра республики Татарстан. Этот продукт позволяет делать социально-экономические прогнозы. Он работает с большими массивами данных и позволяет аналитикам, не имеющим колоссальных знаний в программировании, запускать, адаптировать и использовать математические модели внутри нашего «коробочного» решения. Продукты подобного класса крайне востребованы в таких стрессовых ситуациях, как пандемия коронавируса, с которой мы все столкнулись.
Человеческий мозг способен обработать массу информации и принять решение на основе интуитивных знаний. Машина такими способностями не обладает — так или иначе ее надо учить. При этом машина может перелопатить огромные (недоступные нашему мозгу) объемы данных и выдать скрупулезный, четкий ответ в ограниченное время. Когда мы столкнулись с ковидом, как раз возникла ситуация, требовавшая не уходить в многомесячные размышления. Надо было быстро собирать информацию и выдавать результат. В этих условиях наш продукт, как мне кажется, проявил себя в полной мере.
Вернемся к векторам. Третье направление, которое мы развиваем, — сервисное. Сейчас оно представлено центром мониторинга. Это сосредоточение наших лучших практик и профессионалов по безопасности с многолетним опытом.
В целом наша компания — это почти 700 сотрудников со штаб-квартирой в Татарстане. Помимо Казани, у нас есть офисы в Иннополисе, Москве и Краснодаре. Кроме этого, сейчас мы нанимаем сотрудников в различных городах России — это связано с определенным кадровым голодом в Татарстане.
Когда мы столкнулись с ковидом, как раз возникла ситуация, требовавшая не уходить в многомесячные размышления — надо было быстро собирать информацию и выдавать результат. В этих условиях наш продукт, как мне кажется, проявил себя в полной мере
«Целая череда событий повлияла на то, что Татарстан в России ассоциируется с IT»
— Насколько остро стоит проблема поиска сотрудников?
— Кадровый голод в России есть — и в Казани, и в Татарстане, и в Москве. Цифровизация в нашей стране идет семимильными шагами, и мне кажется, во многих аспектах мы опережаем западные страны. При этом Россия, в отличие от той же Америки, не является магнитом, стягивающим к себе кадры со всего мира. Зачастую она наоборот является донором.
Иногда люди переезжают в другие страны, а иногда западным компаниям гораздо проще содержать аутстаффинговые команды в России. И тогда получается, что та работа, которая делается здесь российскими руками и мозгами, уходит на Запад. Это очень хорошая история с точки зрения повышения общей привлекательности профессии айтишника, но это кратно усугубляет ситуацию с кадровым голодом.
Мы втайне полагали, что пандемия откроет нам новые «кладовые» за счет того, что не все компании успешно переживут кризис. Но, несмотря на закрытия и банкротства, кадровый рынок не сильно изменился — людей, как не хватало, так и не хватает. Есть примеры, когда люди появлялись на HeadHunter и исчезали буквально через 2 дня. Действительно очень хорошо быть айтишником, всем рекомендую именно эту специализацию.
В такой ситуации вы как работодатель каким-то образом должны заманивать людей. И это не всегда история про деньги. На мой взгляд, правильным айтишникам гораздо интереснее прийти в сложный проект, чтобы планомерно повышать свою компетентность и личную ценность на рынке, при этом у компаний нет возможности не доплачивать айтишникам, поскольку они заходят в HeadHunter и тут же находят себе работу.
Сейчас борьба за сотрудников ведется не только деньгами, но и условиями труда, интересными проектами, амбициями компаний и возможностью карьерного роста.
— Несмотря на повсеместный кадровый голод, Татарстан очень активен в плане IT-бизнеса. С чем вы связываете то, что республика имеет достаточно сильные позиции в этой части?
— Для этого есть несколько предпосылок. Во-первых, наша замечательная научная школа, давшая серьезный базис столь активному развитию. Первый интернет в Казани работал именно в стенах казанского университета. Во-вторых, нельзя преуменьшать роль государства. Если в советские годы оно построило базовый завод ЭВМ вокруг которого начали возникать научные институты, то вузы начали готовить кадры, и все вместе это породило мощную синергию.
Говоря о настоящем времени, хочется отметить то, что наш президент — Рустам Нургалиевич — крайне прогрессивный человек, который никогда не останавливается на достигнутом. Казалось бы, мы живем в нефтяном регионе и можно заниматься только нефтепереработкой и нефтехимией, которые составляют львиную долю доходов республики. Однако в 2012 году в Татарстане возник проект «Иннополис», при этом глава региона не только смог привлечь серьезные федеральные инвестиции и построить город — он наполнил его жизнью, а это крайне непростой процесс.
Целая череда событий повлияла на то, что Татарстан в России ассоциируется с IT. И я считаю, что мы еще в самом начале пути — будущее гораздо более перспективно.
В рамках республики даже наша компания (а мы в этом не одиноки) проводит различные хакатоны. Это история о том, чтобы дать молодому поколению некую стартовую площадку. У нас есть рынок сбыта, проектный опыт, понимание потребностей рынка и мы можем эти потребности переложить на понятные для начинающих программистов задачи. В этом году мы уже провели в режиме онлайн два хакатона, через которые прошли порядка 1000 человек, причем около 80% из них — не татарстанские жители. Участвовали люди из разных регионов России и других стран. Это наводит меня на мысль о том, что в Татарстане может появиться полноценный хаб. Республика и местное IT-сообщество могут акселерировать здесь все эти процессы — помочь бизнесу встать на ноги и пойти дальше. Это интересная, ближе к венчурной, история, отсылающая нас к Кремниевой долине. Я считаю, что за этим есть определенное будущее.
Сейчас борьба за сотрудников ведется не только деньгами, но и условиями труда, интересными проектами, амбициями компаний и возможностью карьерного роста
— Не могу не отметить, что многие критикуют хакатоны из-за неравномерного соотношения затрат на такие мероприятия и их «выхлопа». Через них проходят тысячи человек, а каких-то прототипов и разработок очень мало.
— Мне есть в чем поддержать скептиков и есть что им возразить. Вообще, хакатон хакатону — рознь. Надо смотреть, кто его организовал и с какими целями. Есть хакатоны, которые проводят государственные инcтитуты: здесь можно высказать нарекания, связанные с тем, что задачи там возникают плюс-минус бесцельно. С другой стороны, государство, возможно, и не должно являться неким прокоммерческим заказчиком. Сам факт того, что власть проводит такие мероприятия, благотворно сказывается на развитии IT-отрасли. Возможно, эти наработки или прототипы потом никуда не пойдут, зато молодые люди поверят в свои силы и протестируют себя.
Коммерческие компании, проводя хакатоны, ставят довольно конкретные цели, решая свои прагматические задачи. Плюс мы так или иначе расширяем базу контактов для наших HR-служб. Это тысячи человек, которые не представлены на том же HeadHunter, причем проверенные в боевых условиях.
«Я не верю в то, что в обозримом будущем человека можно будет исключить из всех систем»
— Как коронакризис отразился на киберпреступниках? Изменилась ли их «работа» в новых условиях?
— Учитывая то, что киберпреступники всегда работали на удаленке, для них мало что изменилось. Если только прибавилось работы. Ситуация серьезно поменялась для пользователей. Если раньше сотрудники сидели в офисе — в защищенном контуре — то после их перехода на удаленный режим работы, количество угроз кратно увеличилось.
Также несколько изменился характер киберпреступлений. У людей возник страх перед коронавирусом, что спровоцировало появление огромного количества фейковых приложений и сайтов.
Первое, чем всегда пользуются киберпреступники, — это социальная инженерия. Страх — это самый лучший мотиватор для любых действий. Именно этим хакеры и воспользовались, создав определенные ловушки для миллионов людей.
— Хотелось бы посмотреть на проблему информационной безопасности с другой стороны. По вашей оценке, привлекая сервис провайдеров в области ИБ, не боятся ли клиенты того, что те могут «вынести сор из избы»?
— Мы действительно сталкивались с такими опасениями в работе, но у сотрудников нашей компании данная этика уже на подкорке. Мы как врачи, для нас это сродни врачебной тайне. Понятно, что со всеми компаниями у нас подписано соглашение о конфиденциальности и это транслировано на сотрудников, но зачастую к нам обращаются в критических ситуациях, когда не до бумаг, и эта этика — основополагающее условие бизнеса.
У многих коллег по цеху такое же отношение к этичности. При этом я не исключаю существование человеческого фактора — может случиться шантаж или что-то подобное. С другой стороны, у сотрудников, имеющих доступ к какой-то критической информации, вполне может появиться соблазн воспользоваться своим положением.
— Реально ли исключить этот человеческий фактор? Путем автоматизации, к примеру?
— Сейчас мы видим большой тренд на роботизацию. На исключение человеческого труда, как с точки зрения банальной экономии и повышения эффективности, так и с точки зрения избежания человеческих ошибок. Мы будем наблюдать нарастающий эффект этого тренда на постоянной основе.
С другой стороны, определенные управленческие решения все равно будет принимать человек. Я не верю в то, что в обозримом будущем его можно будет исключить из всех систем.
В той же информационной безопасности есть два ключевых блока: сама система безопасности и система управления системой безопасности. Несмотря на постоянную автоматизацию процессов, в критических ситуациях решение всегда принимает человек.
Понятно, что со всеми компаниями у нас подписано соглашение о конфиденциальности и это транслировано на сотрудников, но зачастую к нам обращаются в критических ситуациях, когда не до бумаг, и эта этика — основополагающее условие бизнеса
«Предполагаю, что это первые шаги государства по поддержке несырьевого экспорта»
— Есть ощущение, что IT-бизнес крупно выиграл на коронакризисе в связи с ускорившейся цифровизацией всех процессов. Можете ли вы с этим согласиться?
— Очень хороший пример — телеком-операторы. Думаю, у них произошел очень хороший подъем бизнеса, поскольку живое общение перетекло в другие каналы связи. Нагрузки на них точно не стало меньше.
В целом, все зависит от того, в какие бизнес-модели был встроен тот или иной IT-бизнес и с какими конечными заказчиками он работал. Если промышленный ретейл практически встал, как и ресторанный бизнес, то IT-компании, которые их обслуживали, тоже пострадали. В краткосрочной перспективе, в моменте, всем досталось по-разному. Если накрыло ваших заказчиков — вы тоже пострадали.
При этом айтишный потенциал в целом стал более востребованным и для многих компаний сейчас есть возможность удачно изменить свою бизнес-стратегию и перестроиться.
В целом, у айтишников есть будущее. Цифровизация, роботизация — это тренды, которые только ускорились, благодаря коронакризису.
К слову, как я уже говорил выше, в связи с возникновением новых рисков, всем пришлось перестраивать контуры ИБ, так что мы ожидаем, что у нас как минимум не будет провалов по рынку.
— Не так давно мы беседовали с главой «СерчИнформ» Сергеем Ожеговым, который, комментируя меры поддержки для IT-бизнеса в период пандемии, сказал, что «лучше бы не помогали». Ситуацию с возвратом НДС он назвал «ужасающей математикой». Вы можете с ним согласиться?
— Я бы ответил на этот вопрос чуть шире. В первую очередь, очень импонирует то, что правительство Мишустина — цифровое до мозга костей. Сам факт того, что от первых лиц государства прозвучал тренд на поддержку IT-компаний — это уже серьезная моральная поддержка для участников рынка.
Если говорить про цифры, связанные с налогами и льготами, то, да, есть осторожное ощущение, того, что «в круг» мы, наверное, сильно не выиграем. С другой стороны, государство подталкивает к тому, чтобы мы развивались, причем в сторону выхода с нашими продуктами и решениями за границы России. Предполагаю, что это первые шаги государства по поддержке несырьевого экспорта. И это очень хорошо.
Государство подталкивает к тому, чтобы мы развивались, причем в сторону выхода с нашими продуктами и решениями за границы России. Предполагаю, что это первые шаги государства по поддержке несырьевого экспорта. И это очень хорошо
Кроме этого, в Татарстане была создана Ассоциация содействия цифровому развитию РТ, в которую вошли крупнейшие IT-компании. Возглавляет Ассоциацию Рифкат Нургалиевич Минниханов. Буквально на прошлой неделе состоялась первая встреча с участием президента республики, на которой Рустам Нургалиевич сказал: «Коллеги, к нам приезжал Михаил Мишустин. Для нас это важный сигнал — нам необходимо поднимать знамя развития IT, и показывать делом наши успехи».
Мне очень комфортно от того, что в этот момент наша компания работает именно в айтишной сфере. У меня много друзей в других сферах, все пострадали по-разному, но мне кажется, что в долгосрочной перспективе IT в России будет действительно хорошим мейнстримом.
Лина Саримова, фото Максима Платонова
Оригинал статья опубликован на realnoevremya.ru